Максим Шмырёв
ХОББИТЫ ОТМЕНЯЮТСЯ
Кто тут герои?
...9 апреля 1918 года артиллерия германской армии нанесла страшный удар по позициям англичан. Затем на фронте шириной в пятнадцать километров в атаку пошли четырнадцать немецких дивизий. Их прорыв грозил крушением фронта и выходом германской армии к Ла-Маншу. Второй рейх отчаянно пытался использовать последний шанс выиграть войну. Именно тогда, 11 апреля, генерал Хейг издал свой знаменитый приказ по британским войскам, ощутившим всю мощь германского напора. «У нас нет другого пути, кроме как сражаться. Каждую позицию нужно защищать до последнего человека - иного выхода нет. Прислонившись спиной к стене и веря в справедливость нашего дела, каждый из нас должен сражаться до конца». Немецкие войска были остановлены, в ноябре 1918 года Германия признала поражение.
Считается, что Джон Рональд Толкин в книге «Властелин колец» в качестве прототипов храбрых, верных и непритязательных хоббитов использовал английских солдат Первой мировой войны. Писатель сам сражался во Франции и знал, о чем писал. Но в его романе есть и другой хоббит, вернее, когда-то бывший им, его антитеза - Горлум. Хоббиты добры и нетерпимы ко злу, он зол и «со всеми находит общий язык». Хоббиты верны, Горлум - предатель. Они готовы пожертвовать собой, Горлум превыше всего ценит собственную шкуру. Это доведенное до совершенства изображение развившихся пороков заслуженно пользовалось общим презрением. Однако времена и нравы меняются. Похоже, что случай с недавно отпущенными из иранского плена английскими моряками и морскими пехотинцами показывает: хоббиты остались в истории, под аплодисменты общественности и вспышки телекамер на их место пришли горлумы. Сели, закинули ноги на стол и посмотрели вокруг: «Ну, кто тут еще герои?..»
Шоу с шампанским и гробами
Напомним: британское подразделение проводило спецоперацию в иранских территориальных водах (этот факт признан самими моряками). 23 марта оно без единого выстрела было пленено Стражами исламской революции. Очевидно, что это были не зеленые новобранцы - таких на опасный участок не посылают. Что же совершили эти воины за несколько дней, какие качества продемонстрировали? Рассказали репортерам задачи операции еще до ареста - глупость и тщеславие. Не оказали никакого сопротивления при задержании иранскими военными - малодушие. Выдали цели и задачи операции - первое предательство. С удовольствием ели и пили перед объективами телекамер - чревоугодие. Извинились за свои поступки перед иранцами - ложное раскаяние (к сожалению) и снова предательство. Приняли подарки от иранского президента перед отлетом из страны и заняли места бизнес-класса в самолете, где с удовольствием пили шампанское - жадность и еще раз тщеславие. На пресс-конференции обвинили иранцев в грубом отношении с пленными (хотя до этого говорили обратное) - еще одно предательство и неблагодарность к противнику, проявившему великодушие. Что же произошло дальше - английских моряков посадили в тюрьму, с позором изгнали из армии, понизили в звании? Нет. Поворчали «старые бульдоги» - английские генералы, утверждавшие, что в плену по уставу положено сказать противнику только имя, звание и личный номер. Пошумели некоторые остаточные «консерваторы». Посмаковали английский позор зарубежные СМИ. На родине новоявленных «героев» встретили с помпой, женами, подругами и детьми. Устроили пресс-конференцию, где моряки хвастались своими страданиями и героизмом. (Некоторые признания были «за гранью добра и зла» - Фэй Терни, например, рассказала, что слышала, как иранцы сколачивают для нее гроб.) И, наконец, «бонус» - за интервью об их «приключениях» воякам заплатили 500 тысяч долларов. Осталось только наградить героев – например, возвести в рыцарское достоинство, как сэра Элтона Джона. Счастливый конец, все плачут, титры.
Вот неприятель, и там наши орудия!
Еще недавно в слово «героизм» вкладывалось несколько иное содержание. Приведем несколько примеров, в отличие от «300 спартанцев», не относящихся к мифологическим временам.
Во время Крымской войны, в сражении при Балаклаве русские солдаты захватили редуты англичан, 11 орудий и знамя шотландских стрелков. Далее цитируем военного историка Антона Керсновского: «Потеря орудий произвела на англичан удручающее впечатление, и командующий генерал Раглан приказал своей кавалерии немедленно контратаковать. Начальник конницы генерал Лукан, указав на редут командиру гвардии легкой бригады лорду Кардигану, сказал лишь: «Милорд, вот неприятель, и там наши орудия!» Доблестный Кардиган ринулся со своей бригадой вперед. Наскок 700 гвардейцев на огромных гунтерах был настолько стремителен, что наш Уральский полк, не успевший к тому же развернуться, был буквально сметен. Ворвавшись на 3-ю Донскую и 2-ю батареи 12-й бригады, бившие картечью до последней минуты и не успевшие взять на передки, англичане изрубили их и, не задерживаясь, понеслись дальше, увлекая за собой запряжки, передки и ошалелых уральцев. Вся эта масса обрушилась на Киевский и Ингерманландский полки и опрокинула их. Предел этой бешеной скачке положил полковник Еропкин, вовремя подоспевший с тремя эскадронами Сводно-уланского полка. Уланы, взяв английскую бригаду во фланг, совершенно уничтожили ее, изрубив до 400 английских гвардейцев». Эта атака вошла в историю как абсолютно безнадежное и в такой же высокой степени героическое дело английской кавалерии. Можно найти аналогии в русской военной истории - похожим образом при Аустерлице атаковал победоносную французскую армию Кавалергардский полк. Так описан этот бой в романе «Война и мир»: «Не успел Николай Ростов проехать нескольких сот шагов, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые шли рысью прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того, чтобы уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли все тем же аллюром, но они все прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову все слышнее и слышнее становился их топот и бряцанье их оружия, и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу. Кавалергарды скакали, но еще удерживали лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «Марш, марш!», произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Эта была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову было страшно слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей, юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек».
Ярким примером верности долгу может стать и сражение в Норвежском море. Английский авианосец «Глориес», шедший в сопровождении двух эсминцев, был неожиданно атакован немецкими линкорами «Шарнгорст» и «Гнейзенау». Моряки конвойных эсминцев «Арендт» и «Акаста» приняли бой. Спасая «Глориес», эти корабли поочередно вышли в торпедную атаку на немецкие линкоры – поступок, сравнимый в сухопутном бою с броском на дот. При этом торпеды «Акасты» попали в «Шарнгорст» и нанесли ему серьезные повреждения. Из обеих команд эсминцев в живых осталось три человека. Битвы с превосходящим противником при минимальных или полностью отсутствующих шансах на успех считаются «золотым фондом» военной истории каждого государства. Важней всего не материальные, а моральные результаты этих подвигов – во многом, благодаря ним создается «питательная среда» воинского духа. Та сила, благодаря которой и одерживаются победы.
Ни стона из губ этих раненых
И, наконец, плен – одно из самых тяжелых испытаний, которые выпадают на долю солдата. Так очевидцы описывают сцены пленения русских воинов в Великую Отечественную войну. «27 июня 1941 года в деревне Нисвеж немецкий солдат избивал невысокого русского военнопленного с монгольскими чертами лица. Пленный не знал, за что его подвергают избиению и чего желает от него немец. Он стоял молча, не защищаясь от ударов. Внезапно пленный поднял свою руку и нанес страшный удар в скулу избивавшему его немцу. Кровь выступила на лице немца. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, один - кипя негодованием, другой спокойно. Несколько немцев оттащили пленного за забор. В воздухе эхом отозвались выстрелы». Немецкий автор Двингер дает описание советских раненных, которым специально не оказывали медицинскую помощь: «Некоторые из них обожжены огнеметами, и ничто у них не напоминает человеческого лица. У многих шрапнель вырвала куски мяса. У одного пуля вырвала нижнюю челюсть. Кусок мяса у раны не закрывает трахеи, сквозь которую дыхание вырывается пузырями и хрипом. Пять пулеметных патронов вошли в плечо и руку другого пленного, лишенного всякой одежды. Казалось, что его кровь вытекает через несколько трубок... За моими плечами пять компаний, но я не видел ничего похожего. Ни крика, ни стона из губ этих раненых, которые сидели на траве». Положим, что приведенные цитаты свидетельствуют о высоком героизме русских воинов. Однако достойное поведение в плену (возможно, в менее радикальном «европейском» духе) было присуще большинству немецких, английских и французских солдат. Скажем шире - такое поведение является нормой в воинской этике практически всех народов вне зависимости от гуманности или жестокости конкретного противника. Конечно, в любой армии есть сознательные предатели и слабодушные трусы, сотрудничавшие с противником. Но опять-таки в каждой армии они в качестве награды получали петлю (по библейской традиции) или более-менее продолжительные тюремные сроки. И еще один важный момент - почти всегда предатель ощущал свою греховность и пытался скрыть, забыть или искупить свое преступление (вспомним фильмы «Проверка на дорогах» или «Восхождение»). Ситуация, при которой общество признает правоту и чествует предателя, была практически немыслима. Подобное без особого успеха пытались сотворить во время первой чеченской войны в России. И делают в Англии сегодня.
Путь Десятого фиванского легиона
Что же произошло в Англии? Ссылки на «политическую целесообразность» возвеличивания современных горлумов явно недостаточны. То, что война не объявлена, дело не меняет - солдат на боевом задании обязан исполнить свой долг. Очевидно, что поступок английских моряков находит не только оправдание, но сочувствие и поддержку в значительных кругах общественности. Причин здесь множество, попробуем набросать «широкими мазками» некоторые из них. Кодекс чести европейского воина в его классическом виде отчасти основан на античных примерах доблести, а его нравственная составляющая сформирована христианством. В ее основе - верность апостолов и подвиги Святого Георгия. Идея «победы побежденных» воплощается в торжестве Воскресения Христа. Самоотвержение и верность присяге - в истории Десятого фиванского легиона, который в 268 году был послан на подавление восстания багаудов. Легион состоял из христиан, и когда стало известно, что противник также исповедует христианскую религию, это отважное и прославленное войско отказалось сражаться. Все 40 тысяч солдат дали себя казнить, не изменив присяге и одновременно не поступив против своей совести. (Не случайно, что похожий подвиг совершили первые русские святые, небесные покровители нашей армии - князья Борис и Глеб.) Можно привести множество других примеров, определивших черты воинской этики.
Конечно, в военной истории Европы есть масса действий, далеких от идеалов самоотверженности и чести, однако нравственная основа, суть классической воинской этики от этого не становится другой. Солдат Первой мировой войны, английский писатель Клайв Стейплз Льюис так пишет об этом: «Образ рыцаря-христианина, готового во всеоружии защищать доброе дело, - один из великих образцов христианства. Война - вещь отвратительная, и я уважаю искреннего пацифиста, хотя считаю, что он полностью заблуждается. Кого я не могу понять, так это полупацифистов, встречающихся в наши дни, которые пробуют внушить людям, что если уж они вынуждены сражаться, то пусть сражаются, как бы стыдясь, не скрывая что делают это по принуждению. Подобный стыд нередко лишает прекрасных молодых военных из христиан того, что принадлежит им по праву и является естественным спутником мужества, а именно - бодрости, радости и сердечности. Я часто думаю про себя, что бы случилось, если бы, когда я служил в армии во время Первой мировой войны, я и какой-нибудь молодой немец одновременно убили друг друга и сразу же встретились после смерти. И, знаете, я не могу себе представить, чтобы кто-то из нас двоих почувствовал обиду, негодование или хотя бы смущение. Думаю, мы просто рассмеялись над тем, что произошло».
Бесконтактная Хиросима
Нынешняя, все более укореняющаяся, трактовка войны на Западе практически не оставляет камня на камне от старой воинской этики. В общих чертах это новое мировоззрение можно назвать священно-пацифистско-компьютерной войной. Солдат «священной войны» не просто сражается с врагом - он выполняет миссию носителя демократических ценностей, «истинной справедливости». Он ведет войну на уничтожение - не противника даже, а его идеалов. Поэтому наряду с военными и хозяйственными объектами подвергаются ударам церкви и мечети, разрушаются музеи и другие объекты культуры. Облик врага крайне демонизируется. В итоге получается что-то вроде противоестественной помеси азиатских орд с дивизиями СС, руководимых Доктором Зло, взятым напрокат из комиксов. При этом моральные черты солдат собственной армии весьма размыты – «ничто человеческое им не чуждо». Во имя сохранения жизни и для успокоения пацифистского общественного мнения солдату дозволено совершать поступки, несопоставимые с честью мундира: проявлять трусость, впадать в истерику и даже предавать (если иначе нельзя). С той же целью ставится задача относительной минимизации людских потерь противника - общественное мнение чувствует себя неуютно перед горами трупов, показанных в прямом эфире. Конечно, кровопролитные операции имеют место быть, но тщательно маскируются под «школьные утренники». Пытать пленных можно, но где-нибудь подальше, вдали от глаз. При этом сексуальные оргии не поощряются - они слишком шокируют «пуританскую мораль». К представлению о загробном воздаянии павшим воинам общественность относится с недоверием. Чувство долга и верность ставятся под подозрение и объясняются либо материальной заинтересованностью, либо примитивностью и недоразвитостью ума.
И, наконец, компьютерная составляющая. Некоторый «детский кретинизм» моряков, плененных иранцами, явно идет оттуда - от виртуальной реальности, где можно уничтожать противника, оставаясь безнаказанным. Столкновение с настоящей опасностью приводит даже не к страху, а к возмущению несправедливостью противника. Бесконтактные бои, о которых часто говорят как о «войне будущего», похоже, окончательно похоронят классическую воинскую этику. Представьте себе операторов, ведущих войну как компьютерную игру, полностью избавленных от ощущения реальности происходящего, а значит, от чувства ответственности за свои действия. Логика проста: «Промахнулся, - перезагрузимся!» Условность и дистанция от происходящего вообще сильно способствует дегуманизации сознания. Представьте себе, что американским войскам пришлось бы переколоть штыками жителей Дрездена и Хиросимы, а не уничтожить с высоты домики, напоминающие спичечные коробки. Не зря русское правительство долго не хотело принимать на вооружение пулеметы «как негуманное оружие». Здесь мы касаемся парадоксальной стороны воинской этики. Священное поклонение мечу или штыку является нормой, хотя гуманным оружием их не назовешь. При этом убивающий за секунды напалм и отравляющий газ представить объектами поклонения довольно сложно.
К берегам Авалона
Возвращаясь к моральному облику современных горлумов, вполне можно понять поступок президента Махмуда Ахмадинежада. Он увидел, что в плен иранской армии попали не воины, а капризные злые дети, фанаты компьютерных игр, маленькие лжецы и себялюбцы. Подобных солдат было даже как-то неудобно держать в плену. Вот он и отпустил их, снабдив подарками и билетами на самолет. Что еще им нужно? А вот Англии следует задуматься. Дело даже не в конкретных личностях «героев». Главная проблема заключается в постепенной утрате национальной самоидентификации, потере или подмене ценностей, составлявших духовное основание «старой доброй Англии». В подчинении отвратительному демону всемирной пошлости - жестокому и трусливому, жадному и эгоистичному. В культе горлумов, гордо шествующих по планете.
...А духу «доброй старой Англии», похоже, становится все неуютнее в географических очертаниях Британского острова. Державе Дрейка и Нельсона, Мэри Поппинс и Хоббитов, Сида Вишеса и Ричарда Львиное Сердце тесно здесь – среди офисов и вилл олигархов, переизданий альбомов «Битлз» и книг о принцессе Диане... Как огромное облако, «старая Англия» скользит над волнами Северного моря - к берегам Авалона, куда феи увезли раненого короля Артура. Подобно английскому Китеж-граду, этот остров странствует сквозь туман по временам и пространствам, пока не исполнятся сроки, и Артур снова вступит на английскую землю. Покажут ли это в новостях?..
