Михаил Моисеев

Когда в лугах падёт туман
И в чаще леса всё уснуло
Грядущей битвы атаман
Идёт с проверкой караула
Владимир Озёрный

Не лепо вам, правнукам Даждьбожьим, от пальбы вражьей спину нагибать;
не пристыдно ли, братия, пред погаными чела русые клонить да шеи добром ставить под ярмо;
не томно ли под чёрными здравствовать?
Пропоём мы вам, древним складом, песню песней о воине великом – нет ныне средь вас похожих
То ли вымерли все, то ли бабы ваши теперь, осквернившись с погаными, не родят достойных.
Ох, не дожил Боян Вещий, чтобы песню сложить льву-Бакланову.
Слога соловьиного Боянова да вещих струн гуслей его достоин муж сей.
Боже-Бояне, сыне Велесов!
Абы ты свил славы о воине добром, яко в века Трояновы славил ты княжей Русячей.
С Божьей помощью, да по благодати Бояновой восславим достойнейшего предка нашего.

Народили земли казачия два века тому назад народу Русскому воина доброго, сына славного, богатыря великого, как и сам народ.
Во три года отроду Яков, сын хорунжего, уже правил мерином; в пять годов Пелегвана внук, коим черкесы детей поселе пужают, освоил уже и штуцер кремниевый;
в восемь лет со отцем Петром, славой покрывшем себя в битвах с французами, млад казак уж в походе воинском, в Бесарабии, поодаль от сиськи мамкиной;
во пятнадцать лет по рождению дали Якову Петровичу уже урядника чин;
во шестнадцать – славил он фамилию сторожевым делом на Крымских землях, отвагою закалив себя, поостри сердца своего мужеством.
Нет стрелка метче Бакланова; нет сильнее шашкой удара, чем Баклановский.
Обойди весь свет, найди равного!

К тому сроку возмутилась Русь против хана турецкого: ищают вои чести себе, а Царю Белому славы.
Долго ночь меркла, долго щёкот славий спел; вот – заря свет запалила
Кони ржут за Балканами, звенит слава в Питере: водружён Русский стяг над градом Бургасом!
Бежали поганые, видев доблесть Русскую, брат славянин же духом воспрял.
За излишнюю лихость и дерзость колотил нагайкою спину собственноручно отец, родная кровинушка, молодого хорунжего Якова.
А иное командование воинское посыпало грудь молодецкую орденами да знаками.

Умыв руки в крови турецкой, заслужив Славу средь людей да наполнився ратного духа, Яков Петрович идёт на Кавказ, на горы чеченские, за землю Русскую.
Его шашка рубит от темени до седла.
Чечены шепчут словеса бранные с благоговейностью и почтением.
Зовут его Бокля, что по их значит "лев".
Верят поганые, что Бокля – шайтан.
Как в древности, так и теперь оные боги приходят на помощь людям своим: ащ где гибель грозила сынам Даждьбожим, всюду лев поспешал на выручку.
По ущельям волки грозу накликают: войско Русое близ аула с неравным врагом в сече гибнет.
Супротив тур-Бакланов с воями соколами летят на спас единоплеменников.
На волчью яму – охота соколья.
Собираются поганые с силами, чтоб разорить станицы – тут вам снег на голову обрушились шашки Баклановы.
Волком быстрым рыщет Бакланов через поля в горы;
соколом шустрым невидим мчится он на врага;
медведем сердитым рушит на него дерзкий удар.
Золотая шашка за храбрость пожалована Якову Петровичу и полковничий чин.
Яр-тур, Бакланов!
Стоишь ты всех вперёд, мечешь свинец на поганых!
Куда, буй, поскачешь – там трава сокрыта головми собак, чёрная земля костьми их засеяна и кровью пролита
Аш, не кровавого вина не достало; тут пир окончили храбры Русячи.

Лил джигит серебряные пули, веруя что Бакланов – дьявол;
стреляли в льва, но не брала его и пуля серебряна.
Волосьми рябое лицо заросшее, огромен кулак и папаха Бакланова – яшми шайтан воочий для неруси.
Ну а нам – так красней ясно-солнышка.
Берёг Бакланов-лев солдат по-отечески.
Однако ж облажался кто, сувал тому в нос свой огромный кулак, приговаривая: "Ещё струсишь раз, этим самым кулаком и размозжу".

Чудо! Чудо! Истинно, говорю вам, чудо свершилося!
Приходит посылка, и нету обратного адреса.
Чёрный стяг, белая хоругвь, серебряное древко – храброму атаману Бакланову!
На чёрном полотнище череп Адамовый.
Страшит врагов стяг, не меньше чем хозяин его.
Слава, слава течёт по Русским землям: Бакланов-лев!
Порублены саблями калёными шлемы аварские тобою! Тебе честь и слава!

Вновь неволя ударила на волю: зори кровавые рассвет возвещают, чёрные тучи с моря идут, трепещут молнии синие: быть грому великому!
Стонут города русские: плачет Рязань, плачет Киев, плачет Новгород; стонут столицы – Москва и Питер; плачет Дон, плачет Терек.
Пал наш град Севастополь, пал Крым под собачьим натиском.
Полегли лучшие, за землю Русскую – никнет трава от жалости, деревья в горе к земле клонятся
Турок хозяйничает в Русском Крыму.
Море Чёрное, море русское – англосакс бороздит.
На севере – француз дерзновеет выходить на Кронштадт.
Татарин присягнул турецкому паше.
Крылья соколов саблей чужою порублены
Уже и орлы клёкотом на кости зверей сзывают, лисицы брешут на Русские стяги.

Что шумит, что звенит на рассвете рано перед зорями?
Поворочена армия, войны баклановы на выручку нашим спешат
Ишь удумали что – посажали на лошадей по двоя: один правит, второй свинцом турка щедро добрит.
Не одолеть собаке силу рати Христовой!
Божьим промыслом, войским старанием пала крепость Карс к ногам Царя Белого!
Ныне Руси дорога на Малую Азию турецкими шелками стелена; не бывать здесь хозяям иным кроме как Царя Русского.

В крамолах век человечий сокращается:
Поляки восстали против Белого Царя, кто заставит их присмиреть?
Что творить с подстрекателем свейским?
То ли вешать собак, то ль сребром ублажить?
А не хватит ли вида единого, вида воина Яков Петровича, чтоб на век от крамолы избавиться?
То ведь Русский Лев стрелы по земле сеял да мечом порядок ковал

+ + +
Бакланов Яков Петрович родился в 1809 году в станице Гугинской в 15 верстах от Цимлянска. В 1817 году участвовал в казачьем походе в Бесарабию. 1824 год – присвоен чин урядника. 1825г. – пограничная служба в Крыму. 1828г. – присвоен чин хорунжего. 1829г. – русско-турецкая война, поход через Балканы, награждён орденами святой Анны 4-й и 3-й степени. 1830г. – пограничная служба на реке Прут. 1834г. – назначение на Кубань. 1837г. – включён в состав сводного казачьего полка №41, собранного из лучших казаков для торжественной встречи Государя-императора Николая I, посетившего Дон. 1837г. – служба на границе с Пруссией. 1839г. – присвоен чин войскового старшины. 1845г. – назначение на Кавказ, в казачий полк №20. В этом же году награждён орденом святой Анны 2-й степени. 1846г. – принял командование полком № 20.1848г. – присвоен чин подполковника, награждён золотой шашкой с гравировкой "За храбрость". 1850г. – присвоен чин полковника, принял командование полком №17. В 1850 году через почтовую контору Бакланову приходит чёрное шёлковое знамя с вышитой на нём Адамовой головой, перекрещёнными костями и конечной фразой из Символа веры: "Чаю воскресения мёртвых и жизни будущего века. Аминь". Адрес отправителя не установлен. Это знамя, известное как "Баклановский значок", стало личным штандартом Бакланова. 1851г. – командует казачьей кавалерией в чеченской экспедиции. Награждён орденом святого Владимира 3-й степени. 1852г. – за поход на Гудермес и Джалку награждён орденом святого Георгия 4-й степени, удостоен ордена генерал-майора. 1853г. – экспедиция против "Большой Чечни". 1855г. – осада турецкой крепости Карс. 1857г. – назначен на должность походного атамана казачьих войск на Кавказе. 1859г. – награждён орденом святой Анны 1-й степени. 1860г. – произведён в генерал-лейтенанты. 1861г. – назначен окружным генералом 2-го округа Донского казачьего войска. 1863г. – Бакланов возглавил казачьи полки, участвующие в усмирении Польши, затем занял должность начальника администрации Сувальско-Августовского округа. Вопреки ожиданиям и друзей, и врагов вёл щадящую политику к гражданскому христианскому населению. Награждён орденом святого Владимира 2-й степени. 1865г. – начальник донских казачьих полков в Виленском военном округе. 1867г. – переехал в Санкт-Петербург, где написал книгу воспоминаний "Моя боевая жизнь". 1873г. – умер тяжёлой болезни. Как и всё истинно ценное и сугубо русское гибнет в интернациональной свалке, генерал-лейтенант Бакланов умер в нищете. Был похоронен на кладбище петербургского Новодевичьего монастыря. Казаки, прознав о смерти атамана, собрали денег, на которые спустя пять лет после его смерти был воздвигнут памятник – бурка, папаха и штандарт с головой Адама, брошенный на скалу. В 1911 году прах атамана Бакланова был перезахоронен в казачьей столице – Новочеркасске.

+ + +
БМПшка кувырнулась на фугасе. Любимый размер духов – 152-ой гаубичный, чтобы всё в клочья. С фланга из зелёнки и сзади с высоты, после "Аллахакбара" и "Бисмимиллахиррахьманиррахима", ураганным огнём чехи прижали наших к земле. Валили всех, кто поднимал задницу. Урал вэвэшников разнесли по винтикам: раз пять шмальнули из РПГ – дался им этот Урал? До вечера кое-как отбивались: как только чечены казали нос из зелёнки, их уминали Мухой из-за валуна, где ховался замкомвзвода с двумя дедами и сапёрами-вэвэшниками. Только к сумеркам кончились все ништяки. Кроме автоматов остался только тёркинский ПК с полкоробки патронов. Чечены тогда подтянули откуда-то АГС и добили всех, кто залёг по обочинам. Вся дорога покрылась мясом. Потом начали перепахивать нас, и ещё РПГ долбили чуть выше по скале, чтобы камни и осколки сыпались нам за шиворот. Вертушки подлетали раза два, покружили, шарахнули неглядя по лесу и улетели, сославшись на туман, отсутствие площадки для посадки, обледенение и плотный огонь боевиков. Командир сказал, что нам писец. Тёркин запел матерную песню ХЗ: "а подмога не пришла, подкрепленья не прислали, нас осталось только два, нас с тобою наеб….". Тёркину всегда всё до балды. Из зелёнки в мегафон без акцента кто-то убеждал нас сдаться – какой-то правозащитник, что-то бормотал о наших матерях. Тёркин хотел закрыть его на звук последним балабасом, но командир запретил. Все готовились к смерти – понятно: наше дело зряшное.
Вдруг мегафон захлебнулся, в зелёнке странно зашумели, потом началась какая-то странная возня, потом беспорядочная стрельба. Стреляли не в нас. Что какие-нибудь наши ударили чехам в тыл – это вряд ли: федералы далеко. Скорее духи уже списали нас, обдолбались дури и начали шмалять друг друга, припомнив, как какой-нибудь "Ахмед сэмь лэт назад обманул Мамуку, когда прадавал барана!" Мы сидели мышами, ведь если по-честному наши высадили в тыл чеченам десант, то в зелёнке да в темноте можно и своих положить.
Вдруг один чех, внатуре душман, с перекошенным лицом выскакивает прям на нас: "Бокля!" – орёт, как в ягодицу раненый. Тёркин срезал его из ПК, душман на выдохе шепнул: "Шайтан!..", - и обмяк. Странно, что-то пугануло чечена так, что тот прямо на пулемёт попёр. Сильно, значит, пугануло. А мне, тля буду – ни разу в жизни по венам не гонял, - то ли прислышалось, то ли взаправду – раздался над зелёнкой рык льва...